В ближайшем будущем в Казахстане планируется строительство первой в стране атомной электростанции. Подрядчиком, вполне вероятно, выступит «Росатом». При этом страна обладает значительным потенциалом для развития возобновляемых источников энергетики (ВИЭ).
Зелёный портал поговорил о рисках, связанных с постройкой АЭС в Казахстане, об отношении местных жителей, и о том, почему такой дорогостоящий проект может оказаться невыгодным для страны и населения, с директором общественного фонда «Социально-экологический фонд», казахстанским экспертом Вадимом Ни.
– Каковы основные экономические риски, связанные со строительством АЭС в Казахстане?
– Они общие для всех стран, и ситуация в Казахстане не сильно отличается от ситуации с Беларусской АЭС. Строительство АЭС – это дорогостоящий проект, стоимость которого оценивается примерно в 10 миллиардов долларов плюс 5 миллиардов в качестве процентов по кредиту.
Существует высокая вероятность того, что строительство в Казахстане займет больше времени, чем в Беларуси, поскольку требования к проектированию и оценке воздействия на окружающую среду у нас высокие, поэтому сроки реализации могут оказаться дольше.
В Казахстане часто возникают проблемы с долгостроями, а также есть проблема коррупции, что может дополнительно увеличить затраты.
В результате, если будет принято решение о постройке АЭС, мы получим электроэнергию, стоимость которой, с учетом возврата кредита и процентов в течение 10-20 лет, может составить около 10 центов за киловатт-час, что дорого. Возможно, у чиновников по-другому расчеты производятся, например, на 100 лет, что позволяет им озвучивать более низкую цену.
Необходимо также учитывать расходы на вывод АЭС из эксплуатации. В результате электроэнергия от АЭС окажется дороже, чем производство электроэнергии из возобновляемых источников (ВИЭ), не говоря уже про уголь.
При этом на ВИЭ можно запустить мощность быстрее, в то время как для АЭС потребуется минимум 10 лет. Добавлю, что в итоге АЭС производит электроэнергию по значительно более высокой цене.
Кроме экономических факторов, существуют также политические риски. АЭС, как правило, строятся национальными компаниями, что по-сути означает участие зарубежного государства. Привлечь финансирование от международных финансовых институтов невозможно из-за существующих запретов.
Поскольку строительство берет на себя определенная страна, возникает целый ряд геополитических факторов, которые в случае Казахстана вызывают наибольшие опасения у значительной части населения.
– Даже в штатном режиме АЭС может привести к увеличению облучения населения...
– Это не столь значительный фактор по сравнению с другими. Дело в том, что выбранный участок для строительства АЭС находится далеко от крупных населенных пунктов. Точное количество населения в самом месте строительства (село Улькен) не помню, но известно, что люди оттуда уезжают.
Однако большее беспокойство вызывает возможная угроза для озера Балхаш, которое является уникальным природным объектом. Мы уже утратили Аральское море, которое фактически является озером, еще в советское время.
По Каспийскому морю также существуют серьезные проблемы, такие как загрязнение и снижение уровня воды. Сток по Уралу и Волге значительно сократился.
Поэтому Балхаш – третий по значимости водный объект в Казахстане, и он является важным источником пресной воды.Потеря озера будет крайне непоправимой утратой.
Риски радиационного облучения в данном случае не рассматриваются так остро по сравнению с этими факторами. Многие вообще сомневаются в том, что строительство этого объекта будет реализовано, и для экологов это очевидно.
– Могли бы вы рассказать о факторах рисков подробнее?
– В первую очередь, это вопросы, связанные с финансированием, а также общественное отношение к атомным электростанциям.
После начала полномасштабной войны России в Украине они стали рассматриваться как потенциально очень опасные объекты. Кроме того, среди населения заметно напряженное отношение к нашему северному соседу.
– Не приведет ли концентрация генерации электроэнергии на АЭС к увеличению уязвимости энергетической системы страны, особенно в условиях возможных аварийных ситуаций?
– Если рассматривать юридическое определение аварии, стоит отметить, что это более редкие события. Инциденты же случаются чаще. Например, авария – это частичное разрушение какого-либо оборудования, тогда как инциденты происходят на регулярной основе.
Взять хотя бы Ростовскую АЭС: сейчас мы наблюдаем ситуацию, когда из-за недостатка информации сложно понять, что именно там происходит с турбинами. Ранее была проблема с тем, что в летний период вода перегревалась, и не было возможности использовать ее для охлаждения реактора.
Поэтому атомные электростанции продвигают как решение для низкоуглеродного развития, альтернативу угольным электростанциям и способ обеспечения резервных мощностей в периоды, когда возобновляемые источники энергии не могут функционировать, например, из-за отсутствия солнца или ветра.
Однако это лишь попытка оправдать продвижение атомной энергетики. На самом деле, она уязвима к изменениям климата, поскольку для охлаждения реакторов требуется вода с температурой не выше определенного уровня.
В этом смысле это не столь надежное решение. И, конечно, остаются риски радиации, будущих отходов и потенциальных аварий.
– В Казахстане уже накоплено большое количество радиоактивных отходов. АЭС будет генерировать новые. Как это может сказаться на окружающей среде?
– Это трудно сказать. Сейчас мы еще не находимся на этапе детального рассмотрения этого вопроса. Безусловно, после референдума, который состоится 6 октября, этот вопрос станет более актуальным, особенно в случае положительного решения референдума и проведения оценки воздействия на окружающую среду.
Если будет принято решение о строительстве АЭС, не думаю, что появятся какие-то новые аспекты, касающиеся радиоактивных отходов, которые отличались бы от ситуации с беларусской АЭС или другими атомными станциями.
В Казахстане ситуация осложняется не столько отходами, хотя это тоже проблема, сколько историей Семипалатинского ядерного полигона, который находился на нашей территории.
Значительная часть населения уже подвергалась серьезному радиационному облучению, и это оставило глубокий след в исторической памяти, вызывая неприятие подобных объектов.
Радиоактивные отходы больше беспокоят экологов, чем широкие слои населения, поскольку люди обычно думают в краткосрочной перспективе. Сначала нужно найти финансирование на строительство АЭС, затем построить ее, и только потом возникнет проблема отходов и их утилизации.
Те, кто продвигают проект АЭС, зачастую стараются умалчивать о том, что в результате эксплуатации станции образуются радиоактивные отходы.
По сути, они решают одну проблему, связанную с изменением климата и снижением выбросов парниковых газов, создавая другую – проблему загрязнения земли, которая остается нерешаемой в долгосрочной перспективе, поскольку эти отходы невозможно утилизировать.
Более предметное обсуждение этого вопроса, вероятно, состоится на стадии оценки воздействия на окружающую среду, до которой, надеюсь, мы не дойдем.
– Развитые страны, такие как Германия, отказываются от атомной энергетики. Стоит ли Казахстану учитывать этот тренд?
– Думаю, да. Казахстан не испытывает проблем с доступностью различных источников энергии. У нас нет дефицита ни ветра, ни солнечной энергии, особенно на юге страны.
Строительство АЭС планируется якобы для решения проблем с дефицитом электроэнергии на юге, но это связано с тем, что угольные и основные промышленные производства сосредоточены на севере, откуда и поступает электроэнергия.
Этот аргумент используют, чтобы обосновать необходимость АЭС, утверждая, что у юга недостаточно собственного производства, а станция будет построена на стыке между севером и югом, где энергосистемы объединяются.
Однако на юге уже активно развиваются возобновляемые источники энергии. Там строятся ветровые и солнечные электростанции мощностью 0,5-1 гигаватт, что сопоставимо с одним реактором АЭС. Финансирование для таких проектов сейчас гораздо легче доступно, и если есть опыт и навыки работы с ВИЭ, получить средства несложно.
В то время как для АЭС таких средств нет. Энергетические секторы различны: те, кто занимается атомной энергетикой, обычно не работают с другими видами энергии. Поэтому существует определенная заинтересованность со стороны представителей атомной отрасли, которая сталкивается с нехваткой заказов, в отличие от других секторов.
Конечно, в этой ситуации играют роль и внешние факторы, и необходимость обеспечения электроэнергией, но атомная энергетика связана с потребностями определенной группы энергетиков, которые стремятся получить финансирование.
Каждый пытается убедить, что он способен решить проблему энергодефицита, но, как я уже говорил, строительство АЭС требует длительного времени, и проблему проще решить с помощью возобновляемой энергетики.
Что касается развития атомной энергетики в мире, мнения разные. Евросоюз пока не занял однозначную позицию и временно включил атомную энергию в перечень источников, которые помогают снизить выбросы парниковых газов.
США также не готовы отказаться от АЭС, и, конечно, Россия, Китай и Индия активно развивают атомное направление.
Однако в целом мы видим тенденцию к отказу от атомной энергетики в ряде стран. Думаю, что и мы можем отказаться, но здесь влияют как внешние факторы, так и внутреннее лобби.
– Есть ли в Казахстане «зелёная» повестка и какое отношение к возобновляемым источникам энергии у государства и у населения?
– Я бы сказал, что еще недавно, не более 10 лет назад, возобновляемая энергетика у нас только начала серьезно развиваться, но темпы впечатляющие. В конце прошлого года ВИЭ уже обеспечивали 6 % всей электроэнергии, причем до сих пор строились в основном небольшие установки мощностью 50-100 мегаватт.
А в этом году уже начали возводить станции мощностью 500 и 1 000 мегаватт. Поэтому ожидается значительный прирост – к 2030 году доля ВИЭ может достигнуть 15 % в общем объеме производства электроэнергии, а к 2035 году – 25 %.
Темпы развития действительно хорошие, и отношение населения меняется в лучшую сторону. Интерес к возобновляемой энергетике растет, особенно на фоне обсуждений строительства АЭС.
Я замечаю, что среди обычных людей, которые не поддерживают атомную энергетику, возрастает интерес к ВИЭ. Если раньше возобновляемыми источниками энергии занимался узкий круг специалистов, то теперь все больше людей начинают понимать их перспективность.
Специалисты, возможно, ранее не работавшие в этой сфере, стали активно интересоваться рынком, который динамично развивается.
Более того, обсуждение АЭС и навязывание атомной энергетики привело к тому, что все больше людей начали задаваться вопросом: «А почему не возобновляемая энергетика?»
Отношение к ВИЭ улучшилось, многие задаются вопросом, почему не развивать ветровую и солнечную энергетику, для которой у нас более чем достаточно ветра и солнца.
Теперь нет прежнего скептицизма по отношению к возобновляемым источникам энергии, все понимают, что это реально и не просто «западная игрушка», а серьезное и перспективное направление.
– Какие потенциальные геополитические риски, связанные с постройкой АЭС, вы видите?
– Если не брать в расчет малые модульные реакторы, который пока только в разработке, все крупные установки АЭС – будь то реакторы на 1,2, 1,4 или даже 1,6 гигаватт – строятся национальными компаниями.
Независимо от того, какую компанию мы выберем, в тендере участвуют четыре страны. Насколько я помню, в шорт-лист вошли четыре компании, те же самые, что и в случае с Беларусью: французская, российская, южнокорейская и китайская. Это национальные компании, и в тендере, по сути, участвуют четыре государства.
Именно это отличает атомную энергетику от других видов энергетики – здесь приходится иметь дело не с компаниями, а со странами, что превращает строительство АЭС в политический вопрос.
АЭС строят амбициозные государства, которые имеют геополитические интересы сегодня или с прицелом на будущее. Это сразу привлекает внимание политиков, ведь никто не будет всерьез обсуждать строительство солнечной электростанции на 50 мегаватт.
У нас уже строятся объекты на один гигаватт, и их могут возводить кто угодно: Саудовская Аравия, Германия, Объединенные Арабские Эмираты, Италия – неважно.
В случае с АЭС все иначе. Здесь ограниченный круг поставщиков. В случае с возобновляемыми источниками энергии объекты более открыты, они не требуют закрытой территории, как это происходит с АЭС из соображений безопасности.
Однако строительство АЭС приводит к появлению своего рода анклава другого государства на вашей территории, что тоже имеет геополитическое значение.
Кроме выбора между странами, мы также сталкиваемся с высокой степенью автономности атомных объектов. В Казахстане, думаю, этот фактор будет играть еще более значимую роль, чем в Беларуси.
– Насколько ваше общество осведомлено о рисках и последствиях строительства АЭС, не вызовет ли строительство социальное напряжение и протесты?
– Обычно против АЭС выступают институты гражданского общества, такие как неправительственные организации. Но сейчас ситуация изменилась: люди могут быстро находить информацию, и ее доступность значительно возросла.
В Казахстане это вызывает серьезные опасения среди обычных граждан, которые не занимаются активной общественной деятельностью на повседневной основе и редко вовлекаются в общественные процессы.
Когда такое большое количество населения вовлекается в подобные вопросы, риски перерастания ситуации в серьезные протестные движения возрастают.
Мы стараемся сделать процесс максимально прозрачным и понятным, но иногда неуклюжие или необдуманные действия чиновников провоцируют протесты, за которые потом обвиняют нас, хотя на самом деле мы не ищем таких ситуаций и не стремимся к ним.
Это скорее результат неумелых действий государственных органов, которые, пытаясь защитить какой-то проект, вызывают большее недовольство, чем мы могли бы объяснить риски, связанные с АЭС.
Например, когда проводились общественные обсуждения, в некоторых регионах на них просто не приглашали людей с позицией против АЭС, а где-то старались дать слово только тем, кто поддерживает проект. Но когда на обсуждения начали приходить простые граждане, заявляющие, что они против строительства АЭС, это привело к инцидентам и еще большему интересу к вопросу.
Еще одна проблема – это подход энергетиков и их сторонников. Они часто занимают менторскую позицию, считая, что они лучше понимают проблему, и пытаются «учить» людей, часто упоминая свои диссертации или другой академический опыт.
Это только усиливает отчуждение от аудитории и мешает нормальному диалогу. Необходимо говорить с людьми, даже если их мнение отличается, и выслушивать их.
Так что, безусловно, риски протестных движений существуют, и, думаю, власти это сейчас осознают.
– Что, по вашему мнению, должно стать ключевыми аспектами общественного обсуждения и дискуссии на референдуме?
– На данный момент, учитывая, что мы находимся на стадии референдума, ключевыми аспектами обсуждения должны стать вопросы, связанные с геополитическими и экономическими рисками.
Экологические аспекты сегодня не являются центральными. Важно сосредоточиться на том, нужен ли нам такой объект, учитывая его возможные геополитические последствия.
Референдум – это процедура принятия политического решения народом, поэтому сейчас важно обсуждать политические и экономические аспекты, такие как стоимость проекта, долговые обязательства, которые лягут на будущие поколения, и насколько оправданной будет эта инвестиция, учитывая долгий период строительства и неопределенность в получении отдачи от объекта.
На стадии оценки воздействия на окружающую среду, если проект перейдет на этот этап, фокус сместится на экологические и социальные риски.
– Как вы считаете, каким образом решение о строительстве АЭС может повлиять на будущее поколение казахстанцев, и какие проблемы могут остаться нерешенными?
– Это серьезный выбор, который окажет значительное влияние на будущее поколение казахстанцев. Для примера, наш Национальный фонд, накопленный от продажи нефти, металлов и других ресурсов, составляет 60 миллиардов долларов США.
Если мы потратим 10 миллиардов на одну АЭС, а энергетики уже говорят о необходимости как минимум двух, а может быть, и трех станций, то это составит почти половину фонда.
Мы рискуем потратить средства, которые приберегаем на «черный день», на дорогостоящий и рискованный проект в интересах ограниченного числа людей, стремящихся получить выгоду от энергетики.
Это серьезное экономическое бремя. Например, насколько я знаю, Беларусь еще не начала возвращать кредит по своей АЭС. Простые люди понимают серьезность этого выбора.
Можно взять кредит, но это не тот случай, когда стоит это делать. Многие берут потребительские кредиты и оказываются в долгах, но никто не хочет, чтобы страна оказалась в подобной ситуации, потому что в случае банкротства могут забрать квартиру или машину, но никто не хочет, чтобы у него забрали страну.