Как война изменила энергетику?

 

Беларусь. Война не повлияла, потому что основная связь — с Россией

Отключение электричества в Украине, отказ ЕС от российского газа — на энергетическом рынке вокруг Беларуси неспокойно. Заденет ли это Беларуси — или же откроет новые рынки? Ни то, ни другое, считает Евгений Макарчук, специалист iSANS в области энергетики и парниковых выбросов.

– Наколькі Беларусь аддзеленая ад энергетыкі Украіны і таго, што адбываецца з пастаўкамі расійскага газу ў ЕС? Ці можа гэта ўплываць на нас?

Если вкратце, то вообще никак не повлияет из-за практически полного отсутствия связей с Украиной и ЕС, считает эксперт. И поясняет: существует понятие синхронизации энергосистем. Между несинхронизованными системами невозможно напрямую передавать электроэнергию. Раньше энергосистемы Беларуси, России, Украины, Молдовы, Эстонии, Латвии, Литвы были синхронизованы, а системы стран ЕС — нет.

Перед самой войной Украина работала над тем, чтобы рассинхронизироваться с Россией и Беларусью, её подключили к энергосистеме ЕС. В момент начала войны в Украине как раз проходило тестирование возможностей энергосистемы страны работать в изолированном режиме.

После энергосистему Украины подключили к энергосистеме ЕС, а значит она рассинхронизировалась с системами Беларуси и России.

Мы также не можем сейчас продавать электроэнергию в Литву по политическим причинам, а сама Литва движется в направлении синхронизации энергосистемы с ЕС — так же, как и Латвия.

– Тэхнічна зараз мы можам гандляваць толькі з Расіяй, але гэта не мае эканамічнага сэнсу, – говорит эксперт.

Что касается газа, то у Беларуси сейчас нет перетоков с Украиной.

– Газазабеспячэнне Еўропы ішло праз Беларусь асобна, праз Украіну — асобна. Праз Беларусь транзіт газа ў Еўропу адбываўся  праз газаправод «Ямал-Еўропа», па якім зараз пракачка газа спынена. А газазабеспячэнне Беларусі вялося па другому газаправоду. Атрымліваецца, падзеі ва Украіне ніяк не ўплываюць на надзейнасць газазабеспячэння Беларусі, – поясняет эксперт. – Але, з іншага боку, гэта нестабільна: любая праблема ў адносінах з Расіяй прывядзе да сітуацыі, у якой няма, ад каго атрымаць дапамогу. Нашы разлікі паказываюць, што мы справімся з гэтым, але гэта не будзе проста ці танна.

Насколько это типичная ситуация, когда страна связана энергетически только с одним соседом? Эксперт уверяет, что обычно страны стараются избегать такого, поскольку речь идет о суверенитете.

– Безумоўна, так здараецца. Напрыклад, транспарт газу з Азербайджана ідзе праз Турцыю — але яны найлепшыя саюзнікі. І ў Азербайджана больш няма другіх варыянтаў. Але большасць краін мае некалькі крыніц пастаўкі паліва.

Проблемы с электроснабжением в Украине, сокращение объемов импорта газа из России — может ли Беларусь в такой ситуации получить новые возможности продавать свою электроэнергию?

– Сеткі ў бок Украіны зараз немагчыма ўключыць тэхнічна. Да таго ж ва Украіне да пачатку верасня больш цярпелі не электрастанцыі, а спажыванне на прадпрыемствах. Тобок на працягу вясны і лета ва Украіне не было дэфіцыту электраэнэргіі. Цяпер атакуюць падстанцыі, як элементы систэмы перадачы энэргии. А гэта значыць, што нават пры ўсім жаданні — дапамагчы наўрадці магчыма, проста таму што праблема не ў станцыях, а ў сетках. Ну і не забываем, што нашыя сістэмы больш не сінхранізаваныя. Таму продаж электрычнасці Украіне малаверагодны, – говорит эксперт.

 

Украина. Потребление упало, но у зелёной энергии есть перспективы

Потребление угля в стране сократилось, потому что украинцы стали потреблять меньше энергии. После войны стране было бы выгодно продавать лишнюю энергию ЕС, но пока никто не может сказать, в каком состоянии к тому времени будут мощности электрогенерации. Подробнее о ситуации на середину ноября рассказывает Константин Крыницкий, руководитель отдела энергетики ОО «Екодія».

Из-за войны сократилось потребление угля

– Как война изменила энергосистему Украины и насколько она сейчас работоспособна?

До начала вторжения энергетическая система и особенно зелёная энергетика очень зависели от объёмов атомной генерации. Атомная генерация составляла 55-60% электроэнергии. Сейчас, думаю, эта доля немного выросла, но с начала полномасштабного вторжения не поступает официальная информация об объёме электрогенерации. При этом у нас оккупирована Запорожская атомная станция, которая может давать до 20% электрогенерации.

Атомная генерация неманевренна, поэтому для балансировки нагрузок в пиковые периоды — утром и вечером — используется угольная генерация. Её объём сократился, потому что сократилось потребление, и теоретически у нас сейчас больше мощностей для электрогенерации, чем нужно.

Ситуация с возобновляемыми источниками энергии существенно ухудшилась. Большая часть ветрогенерации находится на оккупированных территориях, частично проблема коснулась солнечной генерации и биоэнергетики.

В то же время мы продвигаем возобновляемые источники энергии в рамках распределённой электрогенерации в сообществах. Это поможет выстроить энергетическую независимость от России. А люди в регионах, которые пережили оккупацию, открыты к самым разным решениям.

Сейчас ситуация сложная, но, думаю, это только начало: неизвестно, какая доля электрогенерации и останется, скажем, через шесть месяцев. Мы не знаем, когда закончится война и что будет с энергосистемой к тому времени.

Планируется построить девять новых атомных энергоблоков

– Как война меняет перспективы украинской энергетики? Если отталкиваться от сегодняшнего баланса атомной и зелёной энергии.

С весны у нас начался активный процесс разработки плана восстановления Украины. Первый вариант презентован в Швейцарии в Лугано в июле этого года. Он интересно описывает энергетическое будущее Украины: это список покупок от всего и от всех. Газ, нефть, атомная энергетика с американцами, а вместе с тем — возобновляемая энергетика, вода и энергоэффективность. Упомянуты все заинтересованные, но нет нормального стратегического видения энергосистемы к 2050 году. Мы же не можем развивать параллельно всё.

Основное требование к плану восстановления — это экономическая целесообразность. Об этом говорил представитель правительства на первой встрече нашей рабочей группы по энергетической безопасности.

В рамках восстановления есть планы построить девять новых атомных энергоблоков. Но атомная энергетика — худший из возможных вариантов в плане выгоды.

Это дорого. Сама станция производит мало выбросов, но дорого то, что происходит до её запуска. К тому же до сих пор не решён вопрос обращения с отходами, их просто хранят или закапывают.

Также нелогично анонсировать строительство, потому что потенциальные места размещения превращаются в цель для россиян. Нам нужно переключать внимание с подобных фейковых решений на что-то более стабильное и системное.

– Может ли быть Украина поставщиком энергии для ЕС?

Правительство рассчитывает на это, потому что экспорт электроэнергии приносит деньги. К тому же перед вторжением наша энергосистема объединилась с энергосистемой ЕС.

Но стоит вопрос устойчивости. Нужно избегать ситуации, когда мощности возобновляемых источников будут строиться только для экспорта, а сама Украина будет получать энергию из угля. Прежде всего нам нужно обеспечить внутреннее потребление.

 

Европа. Климатическая нейтральность стала вопросом безопасности

До войны ЕС был настроен на переход к климатической нейтральности, но война в Украине стала вопросом более актуальным. Как это связано и чем ЕС собирается помочь Украине, объясняет Регина Димитрисина, политический консультант Центра компетенции Фонда им. Фридриха Эберта «Климат и социальная справедливость». (FES Just Climate).

– Насколько тесно связаны энергосистемы ЕС и Украины? Влияет ли Россия и на энергетическую систему ЕС?

Вторжение в Украину изменило европейскую энергетическую систему и серьёзно повлияло на повестку ЕС в сфере энергетической безопасности. Статистика показывает масштаб этого влияния: 41% импорта газа в Европу в третьем квартале 2021 года приходилось на Россию.

Сейчас эту энергию необходимо заменить. После 24 февраля диверсификация поставок газа стала главным приоритетом для большинства европейских правительств. Также произошёл краткосрочный рост производства электроэнергии из угля.

– Станет ли европейская энергосистема более климатически нейтральной после таких изменений?

То, что ЕС использует меньше российского газа, не означает большей климатической нейтральности в краткосрочной перспективе. Причина в краткосрочном использовании угля и увеличении импорта LNG (сжиженного природного газа). Такой импорт газа начали использовать как альтернативный вариант импорта в связи с вторжением России в Украину.

Но долгосрочная перспектива иная. Климатическая нейтральность была включена в повестку дня ЕС задолго до войны — в декабре 2019 года, когда Европейская комиссия предложила Европейский зеленый курс (European Green Deal). Он направлен ​​на то, чтобы к 2050 году сделать европейский континент углеродно-нейтральным.

Также в июле Европейская комиссия приняла огромный пакет нормативных документов в области климата и энергетики (пакет «Fit for 55»), который направлен на поддержку Европейского союза в достижении его цели по сокращению выбросов парниковых газов на 55% к 2030 году.

Война в Украине сделала климатическую нейтральность частью повестки ЕС в области безопасности.

– Как вы думаете, что будет с ядерным лобби? Я слышала, например, о новом строительстве атомных электростанций в Польше и о прогнозируемых зимних отключениях электроэнергии во Франции. Возможно ли, что инвестиции в атомную энергетику возрастут?

В начале войны в ЕС наблюдалось высокое напряжение в отношении роли ядерной энергии. Но сейчас идет деcятый месяц, и до сих пор наше правительство не продемонстрировало серьёзных изменений позиции по ядерной энергии.

Например, у Бельгии повышенный интерес к продлению срока службы двух из ядерных реакторов от первоначальной даты закрытия еще на 10 лет, до 2035 года.

С другой стороны, Германия продлила эксплуатацию последних трёх атомных станций всего на несколько месяцев, до середины апреля 2023 года. Её позиция по поводу атомной энергетики остаётся прежней.

Вы упомянули случай Франции — он интересный. Она является оплотом ядерной энергетики в ЕС. Несмотря на свои огромные мощности по производству энергии, Франция закупила у Германии около 2 миллиардов киловатт за первые шесть месяцев этого года. Технические специалисты говорят, что из-за жаркого лета атомные станции не могли охлаждать реакторы, и пришлось снизить их мощность.

Однако есть и другие интересные примеры. Например, Болгария, Финляндия, Венгрия или даже Словакия — сейчас у них работают ядерные реакторы российского производства. В связи с этим возникает вопрос об их долгосрочных потребностях в конкретных российских деталях и услугах, в частности, в уране. Эти примеры показывают нам сложность отрасли.

Сейчас мы не наблюдаем ядерного ренессанса в Европе из-за отсутствия масштабных инвестиций в развитие атомной энергетики.

– Есть ли у Украины перспективы в качестве будущего поставщика энергоресурсов в ЕС?

Да, особенно когда речь идет о производстве метана и водорода.

Это было описано в плане Repower EU, вышедшем после начала войны, где подчёркивается импорт водорода. Кроме того, партнёры Европейского Союза готовы помочь украинцам строить функциональную и перспективную инфраструктуру.

Что касается более долгосрочного и глубокого сотрудничества в области энергетики, ЕС продемонстрировал свою готовность работать с Украиной над подготовкой инициативы Repower Ukraine.

Последний аспект заключается в том, что не только европейские партнеры отмечали, что Украина является будущим экспортером энергоресурсов. Это также подчеркнуло Международное энергетическое агентство — IEA.

Но очевидно, что всё может очень сильно зависеть от исхода этой войны и состояния инфраструктуры после нее.

 

Европа. Улучшила ли война условия для атома?

Летом 2022 года Европарламент одобрил предложение Еврокомиссии, которая предложила считать экологически устойчивыми инвестиции в атомную энергетику и добычу природного газа.

«Но речь идёт о выделении государственных денег только на те технологии, которые соответствуют принципу “не навреди” (do no significant harm)», – подчёркивает Андрей Пилипчук, эксперт в области атмосферного воздуха и изменения климата.

Принцип сформулирован через шесть экологических целей. Среди них такие, как:

• не нанести вред смягчению последствий изменения климата через выбросы парниковых газов;
• не нанести ущерб экономике замкнутого цикла через переработку отходов и предотвращение их появления.

Также для каждого вида деятельности есть набор критериев. Для ядерной энергии это соответствие требованиям ядерной и экологической безопасности с возможной реконструкцией действующих станций не позднее 2040 года и строительством новых не позднее 2045 года.

Для газа — что он способствует переходу от угля к возобновляемым источникам энергии с указанием прогноза, какие угольные станции выводятся.

«Вместе с тем ряд стран не согласен с принятием этого дополнительного акта. Но возражение было отклонено в Европейском парламенте при голосовании 6 июля 2022 года. Сейчас Совет может ещё отклонить этот дополнительный акт, если представители 20 стран ЕС проголосуют против его принятия», – говорит Андрей Пилипчук.

Дают ли эти изменения большую свободу сторонникам атомного лобби в ЕС? Нет, считает эксперт. Изменения в таксономии означают, что страны смогут продолжить использовать атом, возможно — обновить или усилить отрасль. Например, закрыть старый энергоблок и ввести в эксплуатацию новый.

Таким образом, объясняет эксперт, включение атомной энергетики и газа в таксономию — это не уход от зелёной энергии, а решение вопросов энергетической безопасности. Это связано с уходом от российских углеводородов, в основном, газа.

«Например, во Франции около 37%, в Швеции — около 21%, в Чехии — около 18% энергии вырабатывается атомными станциями. Если бы не изменилась зелёная таксономия, то им нужно было бы уже сейчас думать, что делать с атомными станциями: постепенно выводить их из эксплуатации к 2040-2045 годам, как уходить от атома и чем их заменять. И эту энергию надо было бы получать из других, устойчивых источников», – говорит Андрей Пилипчук.

Он также подчёркивает: обычно атомная энергетика не является конкурентом возобновляемой, и их параллельное развитие не противоречит друг другу. Дело в том, что приведённая стоимость энергии ветра и солнца (LCOE) сейчас существенно ниже атомной, а с учётом того, что проектирование, строительство и введение возобновляемых источников происходит быстро, это намного выгоднее.

Также эксперт считает, что война вряд ли создаст в энергетике ЕС тенденцию ухода от зелёной энергии. В частности, в мае 2022 года ЕС принял обновлённый энергетический план REPowerEU, который направлен на ускоренную реализацию проектов в области солнечной и ветровой энергетики в сочетании с внедрением возобновляемого водорода, увеличения производства биометана, на разработку мер по повышению энергоэффективности.

Андрей Пилипчук уверен: документы, которые принимаются в ЕС в последнее время, свидетельствуют о том, что Европа наращивает усилия по низкоуглеродному развитию. При этом особое внимание она уделяет энергобезопасности — делает энергию доступной, а цены приемлемыми.